Дата процесса:
18 Май 2011
Начала дышать. Дышалось легко, не было усталости от дыхания и желания прекратить дышать, которое нааблюдалось у меня в предыдущие сессии. Следила за тем, правильно ли я все делаю, меняла темп и ритм, когда переставала следить(как мне казалось).
Сползала по технике из холотропа в ребефинг, сразу пыталась опять дышать холотропом. Еще сильно мешал дышать какой- то комок в горле, хотелось кашлять и я пыталась продышать этот комок и стала делать более сильное ударение на выдох. Начала дышать лежа, потом села и дышала сидя раскачиваясь – вдох-назад, выдох-вперед. Свело руки и немного ступни ног. Но мне это не мешало, я почти не обращала на это внимание. Затем представлилось нечто связанное с рождением. То ли я рожала ребенка, то ли кто то рождал меня, а я своей раскачкой помогала этому человеку меня родить.
В голове вдруг пронеслась мысль “Мама, ну давай, давай, помоги мне!” и после этого я увидела себя на железной кровати в больничной палате, передо мной была еще кровать и дверь в коридор открыта, рядом кто то сидел, но я его не видела, потом услышала мамин голос, который читал молитвы.
Я сначала просто слушала, потом пронеслась мысль, что моя мать не знала молитв, может быть пару строк из “Отче наш”, не более.
И вдруг услышала ее голос: ” Я слышала тебя, я слышала тебя.”
И я поняла , что я сейчас лежу на ее кровати в больнице и я теперь дышу как она, когда она умирала, а я ей читала молитвы. Я расплакалась и перестала дышать и все растворилось.
Как только я успоокоилась, сразу начала пытаться войти обратно, опять начала дышать.
Опять следила, чтобы делать не только выдох, но и вдох и довольно быстро вошла обратно и снова мама, вернее ее голос “ты слышишь меня? Ты слышишь меня?” Я даже помню, что от неожиданности, что так ясно могут звучать слова в ушах, кивнула головой. При этом я ее саму не видела вокруг было темно и как будто через плотные шторы, какие то тени вокруг, световые пятна скользили где то вокруг. И она говорила четко, как когда еще не была старой. Тихий, но четкий и ее уверенный такой тон, которым она обычно со мной говорила, если что то важное надо было сказать.Она ни разу не назвала мое имя.
Так вот она сказала “Ты слышишь меня, ты слышишиь меня? Это важно. Я не хотела тебя.”
После этих последних слов во мне поднялась ярость, гнев сильный, когда у меня перехватывало горло и темно в глазах. Меня затошнило. Я отвлекалась на чувствор тошноты и престала дышать. И может быть, если бы не шок от последних слов, я бы не престала дышать, но тут все это вместе меня остановило и я вышла из процесса.